La faccia emaciata, lo sguardo liquido, fisso in un punto imprecisabile del vuoto. La bocca cucita col filo rosso. Pyotr Pavlensky entra così, per la prima volta, nelle case del mondo. È il luglio 2012. In Russia sono i mesi bollenti delle contestazioni delle Pussy Riot, della riapertura dell’inchiesta sull’omicidio della giornalista Anna Politkovskaja. La sua performance, Sutura, impressiona. Genera scandalo. Scuote i vertici del paese. E accende un riflettore sul corpo di quest’uomo che da allora non s’è mai spento.

A 33 anni, una moglie e due figlie, questo esponente dell’azionismo sfida da allora ininterrottamente Vladimir Putin. Servendosi dell’unico strumento cui dispone: se stesso.

Quando si taglia l’orecchio come Van Gogh sul muro di un ospedale psichiatrico, non fa che accusare direttamente un regime che vuole far passare gli artisti per pazzi. Quando dà fuoco alla sede dell’FSB – i servizi segreti di stato – pagando il gesto con sette mesi di reclusione, non è che per fare luce sul vero simbolo del potere in Russia. Quando si accascia in una bobina di filo spinato o si inchioda lo scroto sul selciato della Piazza Rossa, quest’uomo mette in scena il risultato dell’azione quotidiana del potere sulla vita delle donne e degli uomini del suo paese: un corpo nudo in una piazza, trafitto nell’intimo, inchiodato alla propria terra, silente.

Per Oleg Kulik, pioniere dell’azionsimo russo, esistono solo due uomini liberi,
ad oggi, in Russia.
Uno è al Cremlino. L’altro è Pyotr Pavlensky.

A Parigi, dove si trova da inizio gennaio per sfuggire alle accuse che gli vengono mosse, Pavlensky vive al riparo dello status di rifugiato politico. Una cara e preparatissima amica, Ambra Giombini, appassionata di Russia e studentessa all’Inalco, l’università delle lingue e culture orientali della capitale francese, non c’ha pensato su un attimo e in meno di un mese ha organizzato questa. La presenza a Parigi di Pyotr Pavlensky è parsa da subito ai suoi occhi come l’occasione per avvicinarsi un poco di più, e un poco meglio, a un paese affascinante e controverso. Godendo dell’angolazione esclusiva di chi lo sfida e a suo modo lo protegge, lo condanna eppure lo rispetta, lo fugge e intanto se lo porta dentro.

Mostrando al mondo intero come un solo uomo, soltanto attraverso il proprio corpo, può essere tanto forte quanto un intero Stato. Anche se quello Stato è la Russia. Anche se è la Russia di Vladimir Putin.

Пётр Павленский : Состав преступления*

Изнуренное лицо, взгляд направленный в никуда. Рот защитый красными нитками. Таким Петра Павеленского впервые увидел мир. Июль 2012. В России не утихают дискуссии о Pussy Riot, вновь ведется расследование об убийстве Анны Политковской. Его акция «Шов» потрясает. Провоцирует скандал. Потрясает правящую верхушку. И зажигает в теле этого человека свет, который отныне никогда не уганснет.

Ему 33  года, у него жена и двое детей, и он – акционист, который постоянно бросает вызов Владимиру Путину. Используя единственно доступный ему инструмент : себя самого.

Когда он отрезает себе ухо подобно Ван Гогу сидя на стене одной из психиарических больниц, он прямо обвиняет режим в том, что тот, заставляет думать о художниках как о сумасшедших. Когда он поджигает  дверь ФСБ (поплатившись за это 7 месяцами заключения) он дает понять, кто обладает реальной властью в России. Когда он закутывает себя в колючую проволоку или прибивает свою мошонку к Красной Площади, он показыает как влияют ежедневные действия власти на мужчин и женщин в этой стране : обнаженное тело на площади, пораженное самое интимное, на голой земле, в полном молчании.

Для Олега Кулика, пионера русского акционизма, в России сегодня есть два свободных человека : один – в Кремле, а другой – Пётр Павленский.

В Париже, где он находится с начала января, дабы спрятаться от вала обвинений, у Павленского статус политического беженца. Амбра Джиомбини, моя дорогая подруга, хорошо знакомая с русским искусством, учится в столичном Inalco (Институте восточных яыков и культур), воспользовалась моментом и меньше чем за один месяц организовала эту конференцию. Присутствие Петра Павленского в Париже показалась ей отличной возможностью узнать получше Петра Павленского и его великолепную и противоречивую страну, которая пользуясь свои эксклюзивным видением художника,  бросает ему вызов и как бы защищает его, выносит ему приговор и выказывает свое уважение, отторгает его и принимает обратно.

Он показывает всему миру, как один человек, посредством своего тела, может быть таже силен как целое государство. Даже если имя этой страны – Россия. Даже если это Россия Владимира Путина.

(*Corpo del reato – оригинальное название статьи. В итальянском названии делается отсылка на «тело». Il corpo del reato дословно «тело преступления»)

Перевод: Polina Dugar-Zabon
Корректор: Ambra Giombini